Победившим собственную свободу посвящается...

Язык человеческого общения – это в первую очередь форма самовыражения индивидуума, это один из способов раскрытия его внутреннего "Я" окружающему миру, это одна из самых важных граней в его расширенном фенотипе. В сущности – это способ репрезентации мира в человеке, а также обратного отражения этого человека – в мир.

Когда язык повседневного общения человека, язык его мыслей и чувств отчуждается от него, превращаясь в "общественный инструмент", в регламентированную политическими нормами функцию, обслуживающую интересы государства, каждому индивидууму, который оказался под таким давлением и поддался ему, грозит экзистенциальный коллапс: его "Я" схлопывается, лингвистические ветви его расширенного фенотипа засыхают и отваливаются, оставляя на месте некогда сложной и разнообразной формы один лишь тупой обрубок, в котором остановлен обмен энергии между корнями и кроной. Очень скоро от бывшего цветущего древа остается лишь вросший в почву пень, который еще может усваивать из почвы живительную влагу, однако уже не способен применить ее ни на что полезное, кроме как на кормление ею грибов-трутовиков – паразитов, которые преобразуют всю энергию живого организма в патриотическую мертвечину уродливых наростов на его теле.

Кризис национальной идеи

Украина проигрывает войну. Украинцы прилагают все силы, чтобы не быть мобилизованными.

Убежавшие из страны граждане страны в большинстве своем не желают возвращаться обратно - они не видят свое будущее в Украине при любом раскладе сил.

Остающиеся в стране жители пытаются выбраться за ее пределы, однако им препятствуют запреты на пересечение границы, введенные властью в тщетной попытке оставить хотя бы последних мужчин призывного возраста и женщин - трудоспособного и фертильного.

Экономика страны представляет собой мнимый институт, поскольку в большей степени является не экономикой производства, а экономикой выпрашивания денег у западных партнеров.

Запад полгода назад лишился последних иллюзий относительно перспектив, которые ожидают Украину в ближайшие месяцы, и сейчас все усилия направляет только на то, чтобы ускорить смену риторики президента Зеленского и его команды.

В свою очередь Зеленский и весь его офис, прекрасно понимая все вышеперечисленное, не имеют никаких иных планов, кроме как продолжать разыгрывать из себя идеалистов-оптимистов. Причина этого проста и очевидна: каждый из них отлично понимает, что публичный отказ от обещаний и бравурных заверений, которыми они кормили народ Украины в последние годы, приведет к мгновенной смерти их политической карьеры. Причем, учитывая то, как они поступали со своими политическими противниками, это приведет их не просто к утрате постов, но к потере "приобретенных" активов, а в некоторых случаях - и к утрате собственной свободы (как минимум - безопасности).

 

Подсознательные мотивы
языкового шабаша “у-мовних патриотiв”

(“у-мовный” – “україномовний” + “условный, фиктивный”)

памятник Оруэллу в Лондоне, у входа в штаб-квартиру BBC

В эпиграфах использованы фрагменты

стихотворения И. Бродского “Речь о пролитом молоке”

Вступление

“Проще различье найти, чем сходство”

© И. Бродский

Каждый внимательный человек, наблюдающий за происходящими контр-культурными тенденциями, которые сложились в Украине после вторжения российских войск, рано или поздно задается вопросом: чем объяснить тот факт, что жители многоязычной Украины из всего разнообразия характеристик и атрибутов российского агрессора решили сосредоточить свою ненависть на самом неубедительном – на его русском языке? Какие наблюдения за русскими солдатами позволили украинцам прийти к выводу, что именно русский язык представляет для них угрозу, которую они сейчас воспринимают едва ли не на уровне экзистенциальной? Какие новые факты о жизни и привычках российского обывателя им открылись за последние несколько месяцев? Ведь до этого времени украинские патриоты ничуть не комплексовали пользоваться русским языком – языком, на котором разговаривала половина Украины. Что изменилось после вторжения?

Левое право

миниатюра, в которой образованный читатель без труда обнаружит влияние “Аллегории” Томмазо Ландольфи

– Ай, черт! Опять! М-м… А-а… Простите, вы не поможете мне с бинтом?

– Да, конечно! Что случилось?

– Да вот, видите – попал вместо гвоздя по пальцу, – черт, как болит!

– Позвольте… дайте, я сам… По-моему, ничего страшного, простой ушиб. Хорошо еще, что вы держали молоток в левой руке.

– Ну да, естественно – а в какой же еще я мог его держать? Она же у меня слабая, не то, что правая. Я ей почти никогда не пользовался. Потому и промахнулся…

– Я вас понимаю… вы, как я вижу, строитесь?

– Да какая там стройка… так, забор решил починить. Хорошо, что вы мимо шли, спасибо за помощь.

Насу – Глава 9. Легкость в мыслях необыкновенная

Прошло около восьми месяцев, если календарю еще можно было верить. Если вообще чему-либо еще можно было верить. Впрочем, какие-либо сомнения в сохранности собственной картины окружающего мира способны были испытывать лишь очень немногие лица – те, которые обладали относительно полной и безопасной информацией о происходящем на планете. Но как раз им не стоило беспокоиться, поскольку их ментальная гигиена обеспечивалась многостадийными инфо-фильтрами, задерживающими опасный контент, их система представлений ежедневно проверялась при помощи скрупулезных тестов, более того – они были единственными, кто знал о самой необходимости всех этих процедур. Все остальные, то есть миллиарды человек, ежеминутно сплетающиеся в триллионы коммуникационных узлов, не замечали ничего странного или сомнительного в том, что происходило в их жизни, с каждым днем имея все меньше оснований для своего скептицизма. И все меньше возможностей для него.

Насу – Глава 8. Баланс белого

Через несколько дней, вспоминая о поступке Джесси, Брайан не обнаруживал у себя к ней ни вражды, ни досады. Мир, в котором она находилась, точнее, который её собственные представления и ценности сформировали вокруг нее, и который она понимала так, как могла понимать девушка в подобной ситуации, раскладывался для нее по иным категориям, нежели мир самого Брайана. Он не считал возможным рассуждать о какой-либо “единой реальности”, в которой “встретились Брайан и Джесси”, и которая бы подчинялась неким универсальным нормам, позволяющим с единой позиции оценивать поступки каждого из них. Из того факта, что они в этих двух мирах смогли обнаружить друг друга, совершенно не следовало, что в их мировосприятии есть что-то неизменно общее – они всего-навсего воспользовались общим исходным материалом, обстоятельствами и событиями. Каждый из них лепил из этого сырья собственную картину, строил ментальные модели по индивидуальным шаблонам – у каждого была своя реальность, со своими законами, принципами и аксиологией. Выбранная ею модель поведения, вероятно, была самым оптимальным компромиссом, золотой серединой между двумя противоположными мотивами: жаждой отчаявшейся молодой женщины выкарабкаться из ямы, в которую ее бросила жизнь, и стремлением сохранить свое лицо, причиняя окружающим минимально возможный вред.

Насу – Глава 7. Идея и прагма

Утром следующего дня, едва проснувшись, Брайан тут же ощутил себя под водопадом самых разнообразных ощущений. Из соседнего номера слышалась перебранка двух голосов – мужского и женского, выясняющих вопросы финансового характера, в открытое окно втягивало помесь городской гари пополам с подгоревшим варевом чьей-то кухни, где-то совсем рядом булькал закипающий чайник, в коридоре за стеной хлопали двери… Но все эти внешние впечатления, достигая Брайана, тут же растворялись в нирване его расслабленного тела – в его рецепторах, принимавших раздражение, но передавших дальше лишь малую часть его, в его аксонах и дендритах неокортекса, корректно определявших источник принятого сигнала, безошибочно опознававших характер раздражений и модель, которая им соответствовала, но не добавлявших к ним ничего, кроме того, что они несли сами по себе… Впервые за долгое время скитаний Брайан чувствовал себя в полной безопасности, долгожданный комфорт которой усиливался ощущениями уюта и удовлетворения, которые ему дарило его тело.

Не спеша выбираться из-под одеяла, он лежал с полузакрытыми глазами, размышляя о том, что если ему сейчас еще подадут кофе в постель, это будет даже как-то слишком – до избыточности – хорошо… Но тут на него сверху кто-то свалился, и Джесси, перебираясь через него, со смехом воскликнула:

– Хватит притворяться, я уже полчаса вижу, что ты проснулся! Между прочим, если ты ждешь кофе в постель, то не надейся – тут ничего по-настоящему не приготовишь, а растворимую бурду мы пить не будем.

– Ну и правильно, – с облегчением ответил он, привлекая ее к себе. – Обойдемся без бурды!..