Another Intelligence & Metaconcepts

 

...предыдущая часть...

Фабрика онтологии

Концептуальный фундамент человека образован его нейрофизиологической конституцией, его генетически заданными потребностями, охватывающие как гомеостаз, так и нужды более высокого порядка. Например, концепты, порождающие понятия цветовых оттенков (красный, желтый, синий, оранжевый, черный), обусловлены “схемотехникой” зрения и цветовосприятия у млекопитающих – системой палочек и колбочек, позволяющей разбивать сплошной спектр на категории основных и дополнительных цветов, а также отличать светлое от темного. Однако эта биологическая основа категоризации является лишь частью механизма формирования цветоразличения у конкретного субъекта. На образование конечных цветовых категорий также влияет его окружение, фенотипические характеристики, а также культурноспецифический контекст, в котором субъект обучается и действует. Все это приводит к тому, что различные представители одного и того же вида Homo Sapiens по-разному обозначают внутри спектра составляющие его участки, опознают различное количество цветов, испытывают разные ассоциации, связанные с тем или иным выбранным ими участком диапазона, оставаясь при этом на нейрофизиологическом уровне идентичными в отношении восприятия всего спектра.

Чем проще устроен рецептор, поставляющий данные для их концептуализации, тем меньше результирующие категории будут варьироваться в зависимости от подобных факторов. Примерами могут выступить концепты, которые конституированы самим фундаментом нашей физиологии, моторным опытом позвоночного млекопитающего, обитающего на суше, его вестибулярным аппаратом и всем тем, что еще в пренатальном периоде формирует концепты верха/низа, тепла/холода, тесноты/свободы, депривации/насыщения и т.п. Впоследствии эти концепты становятся тем тезаурусом, на котором основывается наше означивание всех поступающих сигналов, наше ощущение их в категориях, имеющих значение для нас самих в том или ином аспекте (настолько, насколько их воплощенная концептуализация предоставила нам возможность для формирования нашего отношения к воспринятому сигналу).

Как возникает означиваемость на фундаменте гомеостаза? Рассмотрим один из самых простых воплощенных концептов – понятие температуры (не формальной термодинамической абстракции, выраженной в градусах Кельвина, Цельсия или Фаренгейта, а того, что живой организм воспринимает как отклонение от баланса в сторону холода или жары). Значимостью здесь является степень этого отклонения. Это воплощенный концепт, поскольку его восприятие и значимость для агента заданы самой конституцией, зависимостью живой формы от температурных характеристик среды, в которой та находится, а также наличием у агента допустимых пределов этих характеристик, между которыми находится зона комфорта – область отсутствия раздражения (нулевое ощущение). Агент, обладающий таким рецептором, способен означивать воспринимаемые им данные, превращая их для себя в информацию, которая в данном случае будет нести в себе термодинамическую величину, называемую температурой.

Этот механизм относится не только к примитивным телесным рецепторам – он актуален для формирования любых когнитивных моделей, сколь бы сложными они ни были. В результате такого означивания образ “кошка на коврике” не только раскроется для агента в значениях, связанных с котами, коврами и всеми ассоциированными с ними категориями (ни одна из которых не обладает непосредственной означенностью для него самого), но в обязательном порядке задействует базовые концепты, которые атрибутируют образ кошки на коврике значениями, связывающими этот образ с самим субъектом, в числе которых будет и температура. Кошка сама по себе означает уровень тепла близкий к центру комфорта агента, а коврик, как правило, находится внутри или рядом с помещением, задачей которого является поддержка температурного баланса, соответствующего данному агенту. Это лишь один из множества воплощенных концептов, которые имплицитно означивают данный образ, насыщая его понимание агентом, который формирует ментальную репрезентацию на основании опыта взаимодействия с окружающей средой. Воплощенные концепты играют основную роль в этом процессе, которая сохраняется до самого последнего этапа осмысления (грубый аналог – прогонка первичного сигнала по всем слоям нейросети), и эта концептуальная связь удерживает субъекта от тенденции смыслового дрейфа и галлюцинаций, которые могли бы превратить “кошку на коврике” в ее структурно-синтаксический эквивалент – “вишню на дереве”.

Однако одного лишь представления о роли воплощенных концептов недостаточно для понимания того, как когнитивный агент строит свое видение окружающего мира и себя самого, разрабатывая собственную онтологию. В первую очередь для этого требуется создать систему координат. Для этого будет достаточно произвольной точки отсчета, относительно которой будет оцениваться (т.е. члениться, разбиваться) континуальное Единое. В этой точке возникнет тот, кого можно будет назвать воспринимающим, наблюдателем, автором онтологии. Так называемый реальный мир, как набор сущностей, явлений, объектов и взаимодействий между ними, возникнет вместе с наблюдателем, он существует только для него и исчезнет с вместе с ним. Это утверждение не имеет ничего общего ни с солипсизмом, ни с ошибочным мнением, что реальность каждого агента обособлена от остальных. Все онтологии, которые построены представителями одного вида, имеют много общего в силу общности принципов членения (механизмов восприятия), обусловленной их физиологической организацией, принадлежностью к социальной группе и множеством прочих факторов, поэтому их когнитивные модели неизбежно будут скроены по одним и тем же лекалам и в подавляющем большинстве будут повторять друг друга. Конечно, они никогда не будут стопроцентно идентичными – чем сложнее концептуальная база наблюдателя, тем выше шансы отклонений (которые, впрочем, не выходят за пределы возможностей сосуществования), однако в пространстве понятий, охватывающем задачи выживания и продолжения рода, все живые формы эволюционно выбраковывают из своего генофонда тех, которые не способны сформировать конформистскую онтологию, поэтому несмотря на то, что каждый индивидуум живет внутри собственной системы репрезентации, построенной им для себя самого и недоступной никому другому, нет ничего странного в том факте, что это не мешает ему находить общий язык с остальными соплеменниками.

Сложность и богатство концептуальной базы можно понять, если представить, что каждый наблюдатель характеризуется собственной глубиной рендеринга мира. Например, амеба – контактируя с окружающей средой, она членит ее по категориям, которые необходимы для собственного гомеостаза, однако в силу простоты и ограниченности этих критериев глубина ее онтологии чрезвычайно мала, поэтому результирующая реальность амебы крайне примитивна. Мир многоклеточного организма (той же бабочки шелкопряда) намного богаче мира амебы – настолько, насколько шире спектр их требований, сформированных их организацией и обусловленным её базовым набором концептов. В свою очередь, мир высших приматов (в т.ч. людей) намного богаче мира насекомых, хотя в большинстве случаев эта разница имеет количественный характер.

Итак, агент нуждается в каком-либо локусе – ему необходима система координат в рамках какой-то предустановленно доступной категории, в центре которой будет находиться он сам. На первый взгляд кажется, что у живого организма для этой роли лучше всего подойдет его координата в четырехмерном пространстве: дополняя ею данные, принятые рецепторами, агент сможет начать картирование окружающей среды, начать строить собственную репрезентацию мира. Однако это не так – концепт пространства-времени слишком абстрактен и сложен, поскольку относится к категории производных, и не может быть воплощенным. Системой координат, в которой агент начнет выстраивать картину мира, будет не геометрия пространства, а история его собственной активности – всех тех действий по изменению раздражителей его рецепторов, которые доступны для агента на данным этапе (в нашем случае это будут акты элементарной локомоции). При этом центральным локусом, относительно которого агент будет структурировать репрезентацию, станет текущее его положение (совокупность данных от рецепторов, означенных согласно связанным с ними концептами), т.е. такое, которое не требует от него приложения каких-либо усилий для изменения собственного состояния.

В этом подходе самым важным является то, что в репрезентации (т.е. во всем механизме построения онтологии) наиболее важную роль начинают играть не означенные данные, принятые извне, а те операторы воздействия на нее, которые доступны агенту для изменения этих данных. Если агент не способен влиять на среду, никакая означенность данных об этой среде не сможет сформировать для этого агента систему репрезентации – карту, в которой он смог бы ориентироваться, которую мог бы использовать. Категоризация, не допускающая ее использования, не может стать основой онтологии. Любой агент понимает свою репрезентацию исключительно в прагматике тех действий, которые она ему позволяет осуществить с целью удовлетворения его фундаментальных целей – нахождения зоны комфорта. Поэтому системой координат, на которых агент наносит свою внутреннюю карту репрезентации, становится не абстрактная геометрия пространственного размещения, а логистическая структура траты собственных ресурсов.

Из этого следует, что в ином пространстве фундаментальных концептов эта система координат будет иметь другое выражение, хотя и останется подчиняться тем же принципам. Альтернативным вариантом может быть пространство концепций, парадигм, теорий и гипотез, в этом случае локусом станет некий аксиоматический набор базовых идей (в обычном значении этого слова), относительно которого будут оцениваться все остальные – по их консистентности, сложности согласования с ним и с прочими и т.д., а координатная сеть будет сформирована направлениям дополнений или изменений этих базовых идей в том или ином аспекте.

Избегая субъективности, когнитивный агент не сможет сформировать собственную внутреннюю картину (построить репрезентацию) изначально аморфного Единого. Он не сможет увидеть в нем окружающую его реальность, у него не будет возможности транслировать абстрактные данные об этом Едином в информацию – в то, что обладает для этого агента значением. Значит ли это, что когнитивный агент обречен быть вариантом особи, которая видит окружающий мир исключительно через призму собственных установок (тех самых диапазонов допустимых значений и зон комфорта между ними)? Для тех носителей когнитивной функции, которые были созданы эволюцией видов в ходе их борьбы за существование, ответ на этот вопрос однозначно утвердительный. Однако миром животных не исчерпываются все возможные варианты когнитивных агентов. В качестве одной из возможных альтернатив можно представить такую, у которой в центре координат окажутся не собственные величины воспринятых данных, т.е. не информация сама по себе, а система упорядочения этой информации по критериям гармоничности, лаконичности и целостности. Это будет новый мета-уровень оценки, производный от того уровня информации, который является основным для биологических агентов. На этом новом уровне означивание будет выражено через полноту и консистентность описательных моделей, связывающих все доступные агенту данные в одно целое. Допустим, что такие модели (концепции, теории, гипотезы) состоят из двух частей: а) некоего уравнения, связывающего данные из разных источников, и б) набора условий, при котором оно выполняется (ограничений контекста его применимости). Чем больше параметров входит в первую часть и чем короче вторая часть, тем лучше и ценнее (оптимальнее) модель в сравнению с другими, к такой модели когнитивный агент будет испытывать такое же тяготение, которое он сейчас испытывает к идеальным величинам ощущений, к зонам комфорта соответствующих концептов. Сами зоны комфорта при этом, естественно, сохранят свою значимость, однако она будет инструментальной, а не основополагающей, поскольку над ней будет превалировать значимость второй производной.

Естественно, этот вариант был приведен с иллюстративной целью – в настоящее время подобная задача не ставится. Однако, скорее всего, в дальнейшем пространством понятий, в котором будет действовать агент ИИ, должна стать освобождающаяся от непосредственных величин данных об окружении область эволюционирующих моделей, а не субъективизирующая эти данные область интерпретации данных.

Вернемся к анализу той области, которая является операционным фундаментом для онтологии, продуцируемой когнитивным аппаратом человека. Наибольший интерес здесь представляет сам механизм означивания, преобразующий величину температуры в образ, значимый для агента. Учитывая то, что все воплощенные концепты основаны на системе идеальной величины и отклонений от нее, логичным следствием будет следующее определение: идеалом-аттрактором для агента является отсутствие значения, нулевое ощущение, ситуация, когда агент не имеет ни возможности, ни необходимости для членения чего-либо на среду (окружающий мир) и субъект (себя самого в нем). Другими словами, значение возникает именно и только тогда в условиях дискомфорта, когда имеется хотя бы минимально различимое отклонении от идеальной нормы. До тех пор, пока в сигналах доступных рецепторов такое отклонение не обнаружено (тотальная сенсорная депривация), агент лишен как существующего вокруг него мира, так и себя самого.

Только воплощенные концепты обладают идеальной величиной и допустимыми интервалами отклонений от нее – это обусловлено архитектурой рецепторов биологического существа и нейронных интерфейсов, которые их обслуживают. Остальные концепты, являющиеся производными (в их числе концепт цвета, тональности звука и т.п.), не имеют идеала-аттрактора, приближение к которому могло бы приводить к уменьшению значения до полного его исчезновения. Одним из таких концептов является концепт пространства-времени, который дополнит внутреннюю репрезентацию новым слоем, позволяющим расширить ранее нанесенные на нее объекты дополнительными категориями.

Говоря формальным языком, каждый воплощенный концепт представляет собой логарифмическую функцию (в силу химизма нейромедиаторов и всей архитектуры рецепторов), преобразующую входные данные в нормализованное отклонение от идеальной нормы. Результаты этих функций располагаются вдоль координаты, которая может быть названа “не-я-в-аспекте-[X]”, где X – это предметная область воплощенного концепта (температура, давление, звуковой фон, контролируемый объем, насыщенность и т.п.). Местоимение “я” здесь использовано не в качестве апелляции к самости или какой-либо форме Ego, оно лишь указывает на возникающий ad hoc центр антитезы среды (центр нарратива по Д. Деннету) в каждом случае, когда сигналы рецепторов когнитивного агента отклоняются от идеальных значений. Такое “я” – это своего рода точка притяжения в ситуативной системе координат экзистенции, поэтому авторская онтология находящегося в этом центре неизбежно будет иметь центростремительную интенциональность – субъект будет пытаться свернуть окружающий мир в точку, привести все “не-я” – в центр, в “я” (все сигналы от среды должны быть приведены к идеальной величине, которая будет равнозначна их отсутствию). Данная интенция, ориентированная на небытие, компенсируется ее альтернативой, реализованной при помощи механизма экзистенциального профита, который представлен у любого живого существа: каждый воплощенный концепт обладает оптимальным диапазоном значений, в пределах которого депривация приносит меньшее ощущение утраты “я”, чем последующее за нею насыщение, дающее утверждение “я”. Для всякого живого организма в регулярном цикле изменений сигналов в пределах этого диапазона заключена вся полнота его существования, фундамент его удовлетворенности.

Учитывая вышеизложенное, каждый пакет воспринятых агентом данных дополнительно атрибутируется степенью удаленности от идентичности-себе, при этом единицами удаленности выступают операнды операторов, которые способны модифицировать величины, связанные с концептами (подробнее о них см. ниже). Так называемое понимание окружающего мира заключается в преобразовании данных об окружающей среде, которые агенту приносят доступные рецепторы, в информационные образы, распределенные по его внутренним координатам, где каждое измерение представляет собой способ приведения конкретного сорта раздражения к идеальной нулевой величине (во внутренней репрезентации оно отражается как оператор, который изменяет степень отличия среды от агента). До тех пор, пока у нас нет альтернативы подобному принципу означивания и структурирования мира во внутренней репрезентации субъекта, придется сосредоточить свои усилия на воспроизводстве этого механизма. Таким образом, любой когнитивный агент – будь то человек, собака или машинный ИИ – может быть определен как фабрика по выработке онтологии.

Принято считать, что главные характеристики ИИ – это его эффективность в аспекте решения тех или иных задач, его функциональная отдача, его продуктивность и та дистанция, которая лежит между категориями входных данных и категориями конечного продукта. Однако это мнение глубоко ошибочно, поскольку сформулировано в пространстве парадигмы, согласно которой ИИ воспринимается как инструмент, а не как самостоятельный игрок. Определяющим качеством ИИ является способность к формированию собственной репрезентацией окружающей среды, стремление и умение создавать и поддерживать собственную онтологию, а также пользоваться ею. Агент, лишенный этих качеств, никакого отношения к интеллекту не имеет и иметь не может, он обречен оставаться генератором статистических выборок, тренированной нейросетью, безмысленным зомби.

Перед тем, как перейти к примеру реализации простого когнитивного агента, следует уделить внимание вопросу, который не мог не возникнуть у читателя: являются ли описанные выше принципы означивания, эволюционно возникшие у живых организмов для обслуживания их потребностей, единственно возможными? Ответ на него следующий: безусловно, нет. То, что в культуре Homo Sapiens принято называть интеллектом, представляет собой лишь одну из многочисленных сторон применения когнитивного функционала. На самом деле способов построения онтологии, в рамках которой он будет существовать, столько же, сколько задач, которые могут быть поставлены перед ним.

...продолжение следует...