Зомби-апокалипсис

 В течение последних десятилетий, отстреливая в компьютерных играх бродячих зомби и отдыхая за голливудскими фильмами типа "Зловещих мертвецов", мы никак не могли предположить, что зомби-апокалипсис может быть вполне реальным и что он может быть представлен безмозглыми рабами численностью 140 миллионов ватных голов, вырвавшимися из некогда тщательно охраняемой территории.

Это вам не утечка вируса из военных лабораторий. Это вам не падение на Землю астероида с биологическим паразитом. Голливудские сценаристы с их убогими клише отдыхают в стороне. Ментальные "споры" и вековечная ненависть к свободе намного страшнее трупов, выбравшихся из могил. Ментальным зомби можно прожить до самой смерти - рожать таких же трупных детей, воспитывать безмозглых наследников, продуктивно трудиться среди таких же мертвяков - и передавать менталитет рабов дальше.

При любом развитии событий этот менталитет никуда с планеты не денется. Он слишком свойственен натуре человеческой. Есть еще миллиардный Китай, есть Северная Корея и много других. Даже в голливудском сюжете найти последнего зомби невозможно - сиквел обязательно покажет, что зомбированность выживает и возрождается в новых носителях.

Человечеству пора осознать, что мы живем вместе с зомби. Мы всегда жили рядом с ними. И, к сожалению, вынуждены будем жить дальше. "Бегство от свободы" было написано Э. Фроммом около 80 лет назад, однако актуальным оно было всю историю развития человечества. И сохранит свою актуальность навсегда.

PS: Из вышесказанного никак не следует, что я против уничтожения зомби. Я лишь хочу донести мысль, что война эта будет продолжаться до тех пор, пока существует человек.

 

Подсознательные мотивы
языкового шабаша “у-мовних патриотiв”

(“у-мовный” – “україномовний” + “условный, фиктивный”)

памятник Оруэллу в Лондоне, у входа в штаб-квартиру BBC

В эпиграфах использованы фрагменты

стихотворения И. Бродского “Речь о пролитом молоке”

Вступление

“Проще различье найти, чем сходство”

© И. Бродский

Каждый внимательный человек, наблюдающий за происходящими контр-культурными тенденциями, которые сложились в Украине после вторжения российских войск, рано или поздно задается вопросом: чем объяснить тот факт, что жители многоязычной Украины из всего разнообразия характеристик и атрибутов российского агрессора решили сосредоточить свою ненависть на самом неубедительном – на его русском языке? Какие наблюдения за русскими солдатами позволили украинцам прийти к выводу, что именно русский язык представляет для них угрозу, которую они сейчас воспринимают едва ли не на уровне экзистенциальной? Какие новые факты о жизни и привычках российского обывателя им открылись за последние несколько месяцев? Ведь до этого времени украинские патриоты ничуть не комплексовали пользоваться русским языком – языком, на котором разговаривала половина Украины. Что изменилось после вторжения?

Левое право

миниатюра, в которой образованный читатель без труда обнаружит влияние “Аллегории” Томмазо Ландольфи

– Ай, черт! Опять! М-м… А-а… Простите, вы не поможете мне с бинтом?

– Да, конечно! Что случилось?

– Да вот, видите – попал вместо гвоздя по пальцу, – черт, как болит!

– Позвольте… дайте, я сам… По-моему, ничего страшного, простой ушиб. Хорошо еще, что вы держали молоток в левой руке.

– Ну да, естественно – а в какой же еще я мог его держать? Она же у меня слабая, не то, что правая. Я ей почти никогда не пользовался. Потому и промахнулся…

– Я вас понимаю… вы, как я вижу, строитесь?

– Да какая там стройка… так, забор решил починить. Хорошо, что вы мимо шли, спасибо за помощь.

Когда победа может означать поражение

 Я не подозревал, что моя повесть "Насу", написанная во второй половине 2021 года и опубликованная за два месяца до начала нападения России на мою страну, во многих своих чертах окажется пророческой. Возможно, причиной этому стало то ментальное напряжение, которое в последние несколько лет висело в воздухе, а также те наметившиеся тенденции в политических событиях, которые, не доходя до сознания, выродились в рассуждения, занявшие большую часть последней главы повести (и оказавшиеся неожиданными для меня самого). Я не собирался писать об этих вещах, когда задумывал "Насу", главная идея произведения была (и остается) совсем другой. Тем не менее, это вышло само собой.  

Из всего того, что принесло военное вторжение России в Украину, самым худшим для всех нас оказалось усиление бинарного мышления, контрастирование онтологии и примитивизация восприятия мира и себя самих. Я допускаю, что это неизбежное явление, сопутствующее любой войне - упрощение понятий, сужение диапазона допустимых вариаций, кристаллизация аксиологии вокруг неких центральных маркеров. Наверное, этому есть оправдание. Не зря же Эренбурга хвалили за то, что он в первые же месяцы вторжения немцев в СССР сформулировал качественно новый лозунг: "Убей фрица!". Эта ужасающая в своей примитивизации метонимия, неприемлемая в любое мирное время, была, вероятно, полностью санкционирована тем положением, в котором оказался советский народ, уничтожаемый фашистами (чья онтология к тому моменту уже сколлапсировала под давлением нацистской концепции "превосходства высшей расы").  

И тем не менее, это все равно страшное явление. То, что происходит сейчас, не может не ужасать. Силами пропагандистов (действующих, из лучших побуждений - в этом у меня нет никаких сомнений) украинский народ настраивается не только против русских оккупантов, а против абсолютно всего, что имеет в своем определении слово "русский". Я наблюдаю своими глазами за тем, как пропагандисты цензор.нет, брызгая слюной, орут на своих стримах: "Долой Пушкина, Толстого и Чехова! Они - москали, нам они могут быть только врагами!". Я уже слышу, как им подпевают: "Любого, кто говорит на русском языке - уничтожать без спроса!" (самое грустное, что сами они постоянно срываются в русскую речь, одергивая и поправляя друг друга, когда замечают это). При этом ни один из этих патриотов не задумывается о том, что подлинная русская культура, оставившая след в человеческой цивилизации, не имеет абсолютно ничего общего с тем населением, которое сейчас существует в путинской России. Современный русский обыватель не имеет ничего общего - ни с Толстым, ни с Чеховым, ни с Булгаковым, ни с Ходасевичем, ни даже с лучшими представителями немногочисленной советской интеллигенции (Амальрик, Стругацкие, Сахаров и многие другие). Мышление этих пропагандистов уже сколлапсировало до точки, до бинарного "свой/чужой" триггера, и выбрало в качестве активатора этого триггера самый простой и не требующий интеллектуальной или культурной подготовки атрибут: "русский/не русский".  

К сожалению, ни один из этих патриотов не задумывается о том, что между Гоголем и Чеховым разницы куда меньше, чем между Подеревьянским и Лукьяненко. Ни один из них не задумывается о том, что русская культура (как культура любой нации) никогда не ассоциировалась с массой, с плебсом, с доминирующей частью населения страны, порождающей (реже, чем хотелось бы) лучших умов человечества. Тем самым американцам, которые так искренне помогают нам, хватает ума не дистанцироваться от Толстого и Чехова - потому что они понимают, что поддерживать идеи свободы и равенства в Украине одновременно с отрицанием и осуждением тех, кто эти идеи проповедовал всю свою жизнь, было бы шизофренией. Патриоты, которые кричат "запретить всё русское - от классиков до самого языка!" забывают, что больше половины воинов, сражающихся за Украину, говорят на русском языке. Они забывают, что любой язык может выразить как раболепные идеи, так и призывы к свободе. Нельзя запретить калибр 5.45 только за то, что его использует российская армия. Нельзя превращаться в тех, кто готов оскопить мышление ради достижения "единства нации" - подобный прием нивелирует всю разницу между истеричными пропагандистами цензор.нет - Буткевичем/Данилюк и рупорами Кремля - Соловьевым/Саркисян. В такой концепции зомбированного противостояния "русской культуре" (точнее - всему, что имеет в определении "русское") нас превращают в абсолютно идентичных носителей того самого русского менталитета - бинарного, примитивного, не признающего полутонов, основанного на люмпен-пролетарском принципе "кто не с нами, тот против нас".  

Я не собирался писать этот текст. Как и не собирался посвящать этой теме значительную часть завершающей главы своей повести. Но мне сейчас страшно наблюдать за тем, что происходит. Страшнее, чем за результатами бомбардировок наших городов. Я искренне ненавижу российских оккупантов - эта ненависть меня согревала, когда я стоял ночью с трофейным АК-47 на блокпосту, на краю своего города Сумы, в поле, в феврале... Но мне страшно догадываться о том, что ЕЩЁ могло оказаться пророческим в моем произведении, опубликованном несколько месяцев назад.  

Повторяю: может быть, всё это - неизбежное следствие любой войны. Но если это так, то это куда страшнее разбомбленных роддомов и уничтоженных городов. Потому что любую инфраструктуру можно отстроить за считанные годы (даже уничтоженную ядерной бомбой Хиросиму полностью восстановили). Но изуродованный менталитет может не зажить никогда. И русский народ тому - самое страшное подтверждение. Нельзя допускать того, чтобы мы превратились в их подобие. Даже если в данный момент кому-то подобные методы обращения с ним могут облегчать формулировку и определение нашего врага. Наш враг - менталитет современного российского обывателя. Но не то лучшее, что принесла русская культура, и что останется в нашей цивилизации до тех пор, пока идеи свободы и равноправия сохраняют свою высокую ценность.  

#война #украина #россия #менталитет #цензорнет #бинарность #цивилизация #буткевич #соловьев #онтология

"У-мовные патриоты" (C) Brian Nasu

У-мовные патриоты
с крестами на шее и вышиванками в гардеробе, потеснившими казачьи штаны с лампасами и дедовские будёновки –
портрет бытового украинского оппортунизма

“Patriots of Lyinguage” by Brian Nasu, sociologist
(Washington, D.C., for "European Society foundation", 2022)
перевод журнальной статьи с купюрами и сокращениями

В последние дни американская публика испытывает подъем интереса к новостям, посвященным теме военной агрессии России против Украины. Не только политологи, но и простые жители страны следят за тем, как демократический мир помогает Украине противостоящих шантажу Кремля и отстоять свою независимость и вектор европейского развития.

[...]

Причина неугасающей актуальности проблемы пятой колонны в Украине заключается в особенностях её географического положения (о которых, впрочем, за последнее время было сказано слишком много, чтобы даже простая отсылка на них не могла не вызывать эффекта банальности). Будучи зажатой между цивилизованной Европой и тоталитарной Россией, Украина – при всем стремлении ее граждан стать частью Евросоюза – последнее время вынуждена жить в положении политического маргинала.

[...]

Весь западный мир приветствует выбор Украины и происходящие (пусть и слишком медленно) реформы в этой стране – и больше всего эти процессы радуют ее соседку – Польшу, которую Украина освободила от роли предохранительного барьера между цивилизованным миром Европы и имперской Россией. Польша всеми силами старается избежать роли, делегируя её Украине, поскольку не забыла свое "весёлое" прошлое в составе стран Варшавского договора. Поэтому она прилагает все силы для того, чтобы помочь Украине не утратить национальную идентичность и самостоятельность, ибо в противном случае ей самой придется нести бремя переднего фланга обороны. Одно дело – импортировать российский газ и прочие ресурсы, и совсем другое – иметь общую границу с этой империей. Не удивительно, что никто из соседей России не желает выполнять функцию барьера между демократией и тоталитаризмом, однако каждое из граничащих с империей государств решает этот вопрос по-своему. Например, Беларусь также стремилась избежать статуса маргинала, однако выбрала иной путь решения проблемы – не противиться России, а слиться с ней.

[...]

Подвергать какой-либо этической или эмоциональной оценке ту парадигму маргинальности, на которую оказалось обречено украинское государство – бессмысленное и несправедливое занятие. При самом лучшем развитии событий Украине придется жить в этих условиях еще не один десяток лет. Тем не менее, стоит обратить особое внимание на те следствия, которые вытекают из этого ее положения. Потому что маргинальный статус Украины в первую очередь отразился на ее гражданах, закрепив в их менталитете ту стратегию выживания, которую лучше всего определяют слова: лицемерие, приспособленчество и оппортунизм. Эти качества я и собираюсь рассмотреть, используя фактор российской угрозы как активный реагент, позволяющий контрастировать их и выделить для анализа.

[...]

Насу – Глава 9. Легкость в мыслях необыкновенная

Прошло около восьми месяцев, если календарю еще можно было верить. Если вообще чему-либо еще можно было верить. Впрочем, какие-либо сомнения в сохранности собственной картины окружающего мира способны были испытывать лишь очень немногие лица – те, которые обладали относительно полной и безопасной информацией о происходящем на планете. Но как раз им не стоило беспокоиться, поскольку их ментальная гигиена обеспечивалась многостадийными инфо-фильтрами, задерживающими опасный контент, их система представлений ежедневно проверялась при помощи скрупулезных тестов, более того – они были единственными, кто знал о самой необходимости всех этих процедур. Все остальные, то есть миллиарды человек, ежеминутно сплетающиеся в триллионы коммуникационных узлов, не замечали ничего странного или сомнительного в том, что происходило в их жизни, с каждым днем имея все меньше оснований для своего скептицизма. И все меньше возможностей для него.

Насу – Глава 8. Баланс белого

Через несколько дней, вспоминая о поступке Джесси, Брайан не обнаруживал у себя к ней ни вражды, ни досады. Мир, в котором она находилась, точнее, который её собственные представления и ценности сформировали вокруг нее, и который она понимала так, как могла понимать девушка в подобной ситуации, раскладывался для нее по иным категориям, нежели мир самого Брайана. Он не считал возможным рассуждать о какой-либо “единой реальности”, в которой “встретились Брайан и Джесси”, и которая бы подчинялась неким универсальным нормам, позволяющим с единой позиции оценивать поступки каждого из них. Из того факта, что они в этих двух мирах смогли обнаружить друг друга, совершенно не следовало, что в их мировосприятии есть что-то неизменно общее – они всего-навсего воспользовались общим исходным материалом, обстоятельствами и событиями. Каждый из них лепил из этого сырья собственную картину, строил ментальные модели по индивидуальным шаблонам – у каждого была своя реальность, со своими законами, принципами и аксиологией. Выбранная ею модель поведения, вероятно, была самым оптимальным компромиссом, золотой серединой между двумя противоположными мотивами: жаждой отчаявшейся молодой женщины выкарабкаться из ямы, в которую ее бросила жизнь, и стремлением сохранить свое лицо, причиняя окружающим минимально возможный вред.